Ты пришел в галерейный бизнес, будучи художником. Как ты на это решился?
После получения степени бакалавра изящных искусств в Мидлсекском университете я 9 лет был практикующим художником и никогда не планировал заниматься чем-либо другим. В те годы я курировал ряд выставок по всему Лондону, объединяя группы художников, которыми восхищался, и создавая при этом контекст для своих собственных работ. Хотя я никогда не думал, что откажусь от артистической практики, я знал, что мне интересно также организовывать выставки. В 2014 году я был куратором групповой выставки в галерее Fitzrovia (Центральный Лондон), где в то время я работал техническим специалистом. Они любезно разрешили мне использовать это место, пока оно закрыто на летние каникулы. Не желая подписываться и куратором, и участником выставки, я придумал себе псевдоним Кастор (Castor) для кураторской деятельности. Для меня всегда было важно делать свою работу наилучшим образом, не разрываясь между тем, чтобы быть или художником, или куратором, но балансируя в режиме компромисса. Так что какого-то “момента”, когда я «бросил» заниматься творчеством и стал заниматься галерейным бизнесом, по сути не было. Скорее, я взял перерыв от студийной работы на несколько месяцев после персональной выставки, во время которого подвернулась возможность создать уже постоянное пространство для первой Castor. Галерея появилась в тесном подвале под кафе в Нью-Кросс, в Южном Лондоне, в январе 2016 года. В первый год я сделал 10 персональных выставок, каждая из которых по-своему преображала это очень неудобное пространство. Castor Gallery представляет четырёх из этих десяти художников.
Castor в настоящий момент – это пространство, управляемое художником, или галеристом?
Castor– это коммерческая галерея, построенная по традиционной модели офлайн-площадки, зависящая от продаж, чтобы финансировать свою программу. При этом я считаю наш подход к организации выставок, возможно, более свободным, чем у многих других галерей. Я даю художникам карт-бланш на нестандартное воплощение мыслей и не боялись предлагать что-то амбициозное. Ещё одно отличие Castor заключается в том, что я бывший технический специалист, и у меня есть навыки и инструменты, чтобы реализовывать большинство вещей самостоятельно. Поэтому, хотя на открытии я всегда при параде и в костюмчике, во время монтажа я всегда работаю вместе с художником. Такая привилегия позволяет проводить масштабные выставки без большого бюджета.
Ты как-то упомянул в одном из интервью, что тебя всегда интриговал рынок, и ты не избегаешь тем, которые обычно нелицеприятны для обсуждения: деньги, сплетни, нечестная игра. Это для тебя источник профессионального запала, чтобы сделать что-то противоположное рыночному мейнстриму?
Кажется, это было в каком-то интервью в начале моей карьеры галериста. Насколько я помню, я говорил, что даже будучи художником, меня интриговала эта сторона мира искусства (арт-рынок). Многие художники её избегают, считая, что она отвлекает их от чего-то более значимого. Но меня эта сторона арт мира захватывает своей влиятельностью, потому как таких отраслей не так много. Когда я только начинал, я уже знал, как строить, штукатурить и красить стены, я мог написать пресс-релиз и скурировать выставку, но чего у меня не было, так это контактов и опыта продаж произведений искусства, помимо нескольких сделок с моими собственными работами.
Думаю, в отличие от художника, галеристу важны рыночные процессы. Важно оставаться в курсе всего, даже если это не всегда связано с повседневной жизнью, и по мере роста галереи вносить свой вклад и быть частью рыночных процессов.
В концепции галереи указано, что Castor отдаёт приоритет начинающим художникам. Чем отличается нынешний художественный ландшафт Лондона от сцены в 90-х?
Я слишком молод, чтобы помнить культурную жизнь 90-х годов за пределами музеев, которые я посещал ребёнком. Я бы сказал, что с тех пор всё изменилось – от коммерции до жилья и покупательских привычек. Лондон как город вырос в геометрической прогрессии, в лучшую или худшую сторону. Теперь есть галереи, которые могут работать во всех частях Лондона, а Дептфорд в Южном Лондоне в последние годы стал центром развития молодых галерей. Лондон – непростой город для жизни и выживания, но проблемы порождают амбиции, которые заставляют людей бороться и находить свой путь. Я думал, моё призвание – быть художником, но очень быстро понял, что я намного лучше справляюсь с ролью галериста, которая соответствует моим навыкам и сдерживает от того, чтобы нивелировать собственную работу.
Влияет ли потомственная денежная аристократия Лондона на расстановку сил на арт-рынке? Из кого сегодня состоит база крупных коллекционеров?
Лондон – город традиций, построенный на потомственных деньгах, но современный Лондон – это плавильный котёл людей со всех концов света, что отражается и в базе коллекционеров.Я основал Castor, когда мне было около 30, и как галерея, работающая в основном с начинающими художниками, я бы сказал, что коллекционеры, с которыми я сталкиваюсь, часто примерно одного со мной возраста и живут в разных точках мира. Прошли те времена, когда галереи рассчитывали только на нескольких потенциальных местных коллекционеров. Чтобы поддерживать огромное количество галерей здесь, нам нужен широкий охват и участие всех игроков.
Стало ли онлайн-курирование частью деятельности Castor с прошлого года?
Так как я сам выходец из художественной среды, мне важна физическая природа произведения, и поэтому я всегда думаю о показах в оффлайн. Вне цифровых медиа нельзя сказать, будет ли иметь успех картина или скульптура онлайн. Когда наш фотограф документирует выставку, мы, конечно же, думаем о том, как она будет смотреться в цифровом формате, однако курирование заключается в том, чтобы быть с произведением в одном пространстве.
Весной 2021 года здесь, в Великобритании, мы организовали две онлайн-выставки, представленные в реальном пространстве. Первая – персональная выставка Люкаса Дюпюи, вторая – совместная выставка скульптур “The Stable Object in Precarious Times” («Стабильный объект в нестабильные времена»). Для меня было важно физическое существование обеих этих выставок, хотя никто не мог посетить их лично. Я видел в них ответ всем OVR, которые в конечном итоге представляют собой файлы в формате jpeg, размещенные на веб-сайте. Я ничего не имею против чисто онлайн-выставок, но физическая сущность пространства, даже если его просматривать через веб-сайт, добавляет контекст и создаёт диалог между работами.
С ноября до конца апреля 2021 года галерея была открыта лишь немногим меньше месяца. В начале 2021 года я понял, как сильно мне не хватало воплощения идей в реальном мире. Выставка Люкаса Дюпюи прошла через 3 недели после нашего первого разговора. Мы решили инсталлировать работы и задокументировать их в его студии, потратив несколько дней на восстановление и покраску стен, и чтобы завесить дверь, ведущую в сад.
Выставка “The Stable Object in Precarious Times” была подготовлена и задокументирована на крыше дома-студии в Южном Лондоне. В один солнечный февральский день, когда я навещал художника, он пригласил меня выпить пива на крышу, и я был поражен масштабами пространства. Через месяц мы уже устанавливали там работы 9 художников, каждую из которых нужно было пронести через небольшой люк. Произведения были там всего несколько часов, но экспозиция в виде документации теперь в интернете навсегда. Опыт обеих выставок родил во мне желание продолжать курировать выставки за пределами галереи наряду с нашей регулярной программой для аудитории и оффлайн, и онлайн, но ключевым для меня остаётся размещение произведений в одном пространстве, где бы это ни было.
Каковы основные кураторские принципы отбора, которым ты следуешь?
Нет конкретных критериев, как таковых, кроме одного: произведение должно говорить со мной. Каждая программа галереи как маятник, каждое шоу отличается от предыдущего, и я надеюсь, что это подпитывает интерес людей. В сентябре 2020 года мы арендовали соседний блок и пробили дверной проем, в результате чего общая выставочная площадь увеличилась вдвое. Тогда мы провели две парные персональные выставки: сначала Грейс Вудкок и Индрикиса Гелзиса, затем Саймона Мазерса и Шарлин Тибергейн. Наличие второго меньшего пространства дает больше маневра для диалога между художниками, в то время как нынешняя выставка Бена Джейми дала нам возможность представить его творчество в обоих пространствах, продемонстрировав максимум его работ.
Есть определенные темы, о которых люди говорят на наших выставках, например, очевидная материальность произведений и узнаваемость руки мастера. Исходя из своего опыта, я тяготею к художникам, которые обладают очень специфическими знаниями или работают с различными материалами. Но, думаю, в конечном счёте правила созданы, чтобы их нарушать, и это самая увлекательная часть при составлении галерейной программы.
В мире онлайн-показов и желания выжить в трудные времена я стараюсь следовать принципу «расширяйся или умри», что означает необходимость больших шоу и постоянного расширения. Я бы хотел, чтобы Castor была известна как галерея, которая делает всё возможное, чтобы проводить качественные выставки для начинающих художников. По-моему, мы начали неплохо, и мне не терпится узнать, что нас ждет в следующие 5 лет.
Для тебя важно разделять одни ценности и взгляды на жизнь с художниками, с которыми ты работаешь? Готов ли ты инвестировать в неизвестные имена?
Поскольку я молодой галерист, художники, с которыми я обычно работаю, примерно одного со мной возраста (20-30 лет). Отношения между мной и художником должны быть крепкими, в особенности потому, что мы всегда тесно сотрудничаем, создавая вместе выставки. Если я вкладываю своё время и энергию в проект, я многого жду и от художника. Я считаю, что такой подход помогает поддерживать лучшие качества в людях и высокую планку в работе.
Часто самые интересные голоса – это те, чей жизненный опыт далёк от нашего собственного, так что на самом деле всё зависит от произведения и того, что оно говорит мне.
Когда я основал галерею, я принял сознательное решение не работать с художниками, которых я знал раньше (за некоторыми исключениями). Я посчитал важным развивать сеть новых голосов вокруг галереи, а не тех, кого мы уже слышали где-то ещё. В какой-то момент все уже были неизвестны. И тут появляется художник, получивший признание в других странах, и его показ в Castor строится на этом. В других случаях это может быть дебютная персональная выставка. Выбор художника для меня инстинктивен, я не часто бываю в студиях, но скорее навещаю кого-то, кто меня очень заинтересовал. Было несколько случаев, когда я не следил за отзывами и пожалел об этом, но, в целом, я доверяю своей интуиции, что, похоже, окупается.
Сейчас Castor эксклюзивно представляет шесть художников. Для галеристов по-прежнему важно бороться за особые условия контракта?
Я считаю, что репрезентация – вещь непростая, она должна быть основана на прочных отношениях и взаимопонимании, чтобы художник и галерея могли двигаться в одном направлении. Первые несколько лет то, что я предлагал, было недостаточно, чтобы приглашать новых художников на постоянной основе, но по мере того, как галерея росла, росло и их количество. Клэр Бейли, Бен Джейми, Алан Маги и Дерек Майнелла – все они были представлены в первом пространстве галереи в 2016 году, и сейчас мы проводим с ними вторую или третью персональную выставку. Джек Уэст впервые работал с нами в 2017 году, а Грейс Вудкок – в 2020 году.
Как бывший художник, я понимаю обе стороны медали, поэтому, представляя кого-то, я предлагаю ему или ей лучшие и справедливые условия. Полная прозрачность о состоянии дел в галерее, политика открытых дверей, когда нужен совет, разговор, посещение студии + честная сделка для художника. Галереи – ничто без художников, мы хороши ровно настолько, насколько хороши их выставки. Иногда я чувствую, что это немного теряется где-то выше по пищевой цепочке, поэтому для меня главное – ориентироваться на художника. Репрезентация – это не тяжкая ноша, а поддержка и совместное развитие, будь то в течение длительного периода времени или иначе. Если художник переходит в галерею побольше, это значит, что мы сделали все правильно, работая вместе, хоть это и грустно отпускать его.
Castor для тебя – это призвание, бизнес, арт-проект? Является ли галерея важным пунктом на карте Лондона, сохраняя статус именно офлайн площадки?
Castor, безусловно, огромная часть меня (или я – ее), галерея дала мне цель и направление в моей жизни за пределами художественной студии, и теперь это ответственность перед художниками, с которыми я работаю. Но это также бизнес и, как таковой, его нужно поддерживать. Я рассматриваю Castor как динамичную, постоянно меняющуюся сущность, способ отображать свои вкусы и интересы в любой момент времени, а также более широкие тенденции в современном искусстве. Мне нравится думать, что есть золотая середина между финансовой стороной и возможностью без компромиссов делать выставки, чтобы зафиксировать важный момент в карьере того или иного художника.
Я надеюсь и верю, что физический опыт просмотра произведений искусства всегда будет первой точкой входа в галерейном мире. Конечно, прошлый год с начала пандемии, и Covid подтвердил важность присутствия в сети как мощного дополнительного канала, однако, год ограничений повысил и цену физических объектов.
