Марлис Вирт

У тебя был особый опыт в области современного искусства? И как твой путь привел тебя в МАК?

Я изучала историю искусств в Вене и всегда проявляла большой интерес к современному искусству и культуре, текущим темам и созданию искусства в непосредственной связи с обществом, политикой и общей средой, в которой искусство встречается и воспринимается. Первая лекция одного из моих профессоров была озаглавлена «Визуальные средства массовой информации в христианском культе средневековья», он провёл связь между Джотто и иллюстративными фресками в часовне Арена в Падуе и теорией средств массовой информации Маршалла Маклюэна – это было весьма полезно для моего дальнейшего интереса к искусству и современным практикам.

Я всегда предпочитала институции, которые уделяли больше внимания искусству в целом, нежели, например, “просто” современной живописи, поэтому МАК всегда был для меня вдохновляющим местом. Сочетание традиционного прикладного искусства с современным искусством и экспериментальными мероприятиями, а также филиал в Лос-Анджелесе (резиденция художников и архитекторов, стипендия MAK Шиндлера показались мне очень увлекательными, поэтому я подала заявку в качестве ассистента куратора, и это сработало. Вначале я занималась управлением проектами в основном в Лос-Анджелесе и прошла путь до выставочного отдела. Мои кураторские проекты развивались шаг за шагом: от событийных проектов до небольших выставок в галерее MAK (например, “Grand Central” Валентина Рюри (Valentin Ruhry) или “Формы во времени” Кая Валковяка (“Forms in Time” by Kay Walkowiak) и до комплексных проектов в больших выставочных залах, а также Венского биеннале с такими проектами, как “Hollein” (2014), “24/7 состояние человека” (“24/7 the human condition”, 2015), “Искусственные слезы” (“Artificial Tears”, 2017) и “Зловещие ценности” (“Uncanny Values”, 2019), или переинсталляция с новой концепцией лаборатории дизайна МАК (MAK Design Lab, 2019), среди прочих.

Давай поговорим о твоей кураторской практике и интересах. Ты помнишь свой первый кураторский опыт или проект? 

Меня всегда интересовала выставка как средство передачи тем, будь то в форме персональной презентации одного художника/дизайнера/архитектора или в форме тематических групповых выставок, где работы, пространство и тема взаимодействуют и активируются зрителями. 

Там, откуда я начинала в МАКе до выставок, я была куратором “MAK NITE” – серии одноразовых вечерних мероприятий, носящих в основном перформативный характер. Серия мероприятий MAK NITE уже около десяти лет является признанной частью венской арт-сцены. В разгар неуклонно растущего предложения независимых культурных мест MAK был тогда единственным музейным учреждением, которое представляло проекты и эксперименты молодых, целеустремлённых современных художников и дизайнеров. Во вторник вечером до полуночи в Главном колонном зале MAK  проходили перформансы, видеопоказы, звуковые проекты, инсталляции и мероприятия, разработанные специально для MAK NITE, а также четыре раза в год в Башне МАК (бывшая зенитная башня) в Аренбергпарке, где также располагается Депо современного искусства МАК.

Одним из моих самых ранних проектов был «Hobbyhorse» Дэвида Мойсеса в 2009 году. «Лошадка-скакалка» была разработана из переоборудованного газонного триммера, где лезвия были заменены на шины, и верхом на котором теперь можно «скакать» в роликовых коньках. «Голова» лошадки – двигатель устройства, который выдает ровно одну лошадиную силу (л.с.). Зрители были приглашены не только на метафорическую прогулку верхом на лошадках, но и буквально прокатиться в герметичном закрытом пространстве 8-го этажа зенитной башни. Мы также принимали у себя концерт панк-рокершу новой волны Лидию Ланч, фантастическое выступление!

Еще одним, более ранним проектом МАК был «кино³» по системе scopemotion (в 2012 году). Текстильная поверхность была растянута на деревянных конструкциях, на которую проецировались изображения под разными ракурсами. Экран и инсталляция для сидения и лежания слились в единое пластичное кинопространство.

Твой последний проект, «Зловещие ценности», – каковы его основополагающие идеи и какие темы он раскрывает? Сколько времени ушло на создание этого проекта?

Выставка «Зловещие ценности. Искусственный интеллект и ты» (“UNCANNY VALUES. Artificial Intelligence & You”) был задуман для Венской биеннале 2019, которая проходила под девизом «Смелые новые ценности. Формирование нашего цифрового мира». Тема искусственного интеллекта (ИИ) стала естественной с тех пор, как МАК ещё в 2017 году начал исследовать связь технологий и искусства в Венской бьеннале под названием «Роботы. Работа. Наше будущее», которая касалась оцифровки и автоматизации.

Слово «зловещие» относится как к странности технологических преобразований, так и к эффекту зловещей долины» («uncanny valley»), термину, придуманному японским робототехником Масахиро Мори в 1970 году, описывающему эффект от восприятия человекоподобных машин. Благодаря распознаванию образов, обработке естественного языка и прогностической аналитике, ИИ вызывает схожий эффект, бросая вызов нашему понятию «интеллекта». «Жуткое» (другой перевод слова «uncanny») было описано венским психоаналитиком Зигмундом Фрейдом как «странно-знакомое», и это показалось нам подходящей аналогией.

Мой со-куратор Пол Файгельфельд, теоретик СМИ, и я начали работать над проектом примерно за год до открытия и хотели заняться всеми областями, которые затронуты ИИ и вопросом «ценности», как в буквальном, так и в этическом смысле.

В качестве отправной точки мы взяли пять основных направлений действий, описывающих то, что ИИ может делать (и что делают люди, хотя и иначе): язык, восприятие, обучение, дизайн и прогнозирование. Мы пригласили зарубежных художников, дизайнеров и исследователей для работы над выбранными темами, и некоторые из их работ были совершенно новыми. Работы стояли сами за себя, но были тематически связаны с другими работами, а также с областями, на которые оказало влияние машинное обучение и связанные с ним технологии, такими как политика, здравоохранение, экономика, безопасность, экология, биология, культура, мышление, близость и так далее. 

Мы также хотели внедрить «прикладной ИИ» в дизайн выставки, поэтому пригласили студию графического дизайна и дизайна взаимодействия, которая придумала GAN (Generative Adversarial Network, генеративная состязательная сеть), научившуюся создавать свой собственный контент. В нашем случае ей «скормили» несколько тысяч эмодзи, и она создала свои собственные, “AImoji”, которые стали ключевым визуальным элементом выставки.

Были ли трудности с реализацией «Зловещих ценностей» в МАКе? 

Невозможно сделать выставку без трудностей – но мы предпочитаем называть их «вызовами»!

Одна из главных работ, «Asunder» Джулиана Оливера, Теги Брейна и Бенгта Сьёлена, использовала модель искусственного интеллекта для работы со спутниковыми изображениями и соответствующими демографическими данными: система, на которой она работает,  это многопроцессорный компьютер, который был сконструирован по индивидуальному заказу. Это было довольно захватывающе, и некоторые видеокарты сгорели в процессе рендеринга. В силу характера работы она была завершена только в ночь перед пресс-конференцией.

Что эта выставка значит для тебя лично? Какая твоя любимая работа из представленных?

Мне очень понравилось углубляться в темы машинного обучения, искусственного интеллекта и влияния технологий на человеческий интеллект и наше мышление. Также это было замечательное путешествие со всей командой, моим со-куратором, нашими графическими дизайнерами, нашими архитекторами выставок, менеджером выставки, научным ассистентом, стажёром и всеми художниками, некоторых из которых я уже знала лично, а также с теми, с кем мне удалось познакомиться и поработать на этой выставке впервые. Придумывать некоторые из решений и идей на выставке было настоящим коллективным усилием, и стало еще более очевидно, что будущие технологические вызовы требуют коллективного подхода для решения!

Как и во всех тематических групповых выставках, каждая работа важна для куратора. Я бы особо выделила работу «Вероятно, Челси» Хизер Дьюи Хагборг, также из-за её символической ценности в контексте освещаемых тем. В ней представлены 30 возможных портретов американской осведомительницы «WikiLeaks» Челси Элизабет Мэннинг, которые были созданы путем анализа ее ДНК с помощью программы распознавания лиц.

Куратор это всегда про «заботу». А как насчет твоего художественного потенциала? Даёт ли кураторская работа всё, что тебе нужно для самореализации?

Творческое мышление, безусловно, является ключевым при работе куратором, но оно не обязательно должно иметь именно «художественную» направленность. Я никогда не хотела быть художницей, когда изучала историю искусств, но я твердо верила и до сих пор верю, что кураторы могут многому научиться у художников (а также дизайнеров, архитекторов) и их взгляда на проблемы, а также того, как они смотрят на выставки. Я всегда считаю очень важным, чтобы художники (и не только те, которые участвуют в выставках) могли чувствовать себя комфортно в тех выставках, которые я курирую, и, в лучшем случае, находили их по-своему вдохновляющими.

Я бы сказала, что работа в области культуры и в качестве куратора имеет, безусловно, большой потенциал для самореализации, – мои трудовые и личные интересы к темам, людям и исследованиям в большой степени перекрывается. Как и в любой другой профессии, кураторская работа включает некоторые более надоедливые и менее веселые аспекты. 

Что касается тем, с которыми я люблю работать, МАК всё время дает мне новые вызовы, которые я нахожу захватывающими (например, вникая в темы, связанные с современными технологиями и искусственным интеллектом или в новые роли дизайна, исследуя проекты по сохранению климата). Если этого недостаточно, я ставлю перед собой задачи в самоорганизующихся выставках, таких как «В другом месте. Наблюдения на островах» (“ELSEWHERE. Observations on Islands”), «СЕЙЧАС/ЗДЕСЬ» («NOW/HERE», игра слов с «nowhere» – нигде) – выставка об эфемерном и неустойчивом, или первая персональная выставка мексиканского художника Хосе Давилы в Австрии.

В целом мне повезло, что я могу делать то, что я люблю, и общаться с умными и вдохновляющими людьми большую часть своего рабочего времени!

Что ты думаешь о последних новостях в кураторско-музейном контексте: Пётр Бернатович, новый директор Центра современного искусства Уяздовского замка в Варшаве, хочет изменить это ведущее художественное пространство, чтобы показывать консервативные работы и оспорить позиции левых. 

Это очень проблематично во многих отношениях. Искусство всегда является политическим, само по себе. Использование искусства и художников для любого радикального политического движения – это просто неправильно, и тем более если это политика отчуждения и дискриминации.

Левая идеология также использует искусство как инструмент для реализации своих идей. Как можем мы, работники культуры, найти этику «использования» искусства и художников для развития всего наилучшего в человечестве? В частности в кураторской практике.

Как я уже сказала: любая радикальная идеология проблематична – посмотрите на последствия коммунизма. Искусство по-своему политично, оно не нуждается в платформе или инструментализации со стороны  учреждений или кураторов – это лишило бы художников и их работ собственной силы влияния. 

Что касается «лучшего в человечестве», то я бы сказала так: будущее нашей планеты – это коллективная проблема, и поэтому для ее решения нужны объединённые энергии. Искусство, дизайн и архитектура могут внести в это дело большой вклад, и нам нужно вместе работать над насущными темами!

Как насчет цензуры и отбора в МАК? Считаешь ли ты, что твои личные и кураторские позиции совпадают?

К счастью, МАК как австрийский федеральный музей не имеет ограничений в своем выборе контента. Даже если музей будет выставлять или публиковать что-то, что будет подвергнуто критике со стороны правого политика, они все равно могут оставаться независимыми в своём мнении. Этого крайне не хватает во многих других странах, и в наше время мы должны высоко ценить свободу мнений!

Как ты находишь новых художников? 

В Вене есть две очень хорошие художественные школы: Академия изящных искусств и Университет прикладных искусств. Они всегда организуют показ для своих выпускных экзаменов, и классы также представляют свои последние работы. Это отличный способ связаться с молодым поколением. Молодые галереи в Вене показывают в основном молодых художников. Также в Вене есть много выставочных пространств, которые частично организуются самими новыми художниками. 

Что должен сделать молодой художник, чтобы быть замеченным тобой?

Делать хорошую работу!

Или, если не обобщать до такой степени: обращать внимание на то, в какой области заинтересованы кураторы, с которыми они хотят связаться, или с какими темами они в настоящее время работают, и представиться им, если они чувствуют, что это может быть вдохновляющим обменом. Расскажите им о том, над чем работаете, и не отчаивайтесь, если это не совпадёт с интересами куратора на данный момент.

Cовет для молодых кураторов? 

Оставайтесь любознательными и открытыми, смотрите на мир вместе с художниками их глазами, много читайте, но не о кураторстве, и никогда не забывайте, что страсть является важным компонентом каждого проекта.