В кураторскую практику ты пришла из двух разных сфер: дизайна и Академии. Как кураторы становятся кураторами?
У меня диплом бакалавра в дизайне, и после окончания университета в течение пяти лет я работала как дизайнер интерьера и мебели. Моя профессия меня полностью устраивала, и менять ее совершенно не входило в мои планы. Параллельно я всегда интересовалась современным искусством. И хотя я окончила Академию искусств в Вильнюсе моим фокусом был именно дизайн, потому что в начале 2000-х современное искусство мало где преподавалось. Но я всегда много читала об искусстве, и когда узнала об одном из конкурсов, решила подать заявку на участие. Это был проект, который замысливался в области дизайна, но практически сразу перешел в сферу искусства. И так, мало-помалу я обнаружила, что стала работать уже как художница. Преимущественно, в творческом дуэте с моим мужем. Это было очень интенсивное, но вдохновляющее время. У меня было ощущение, что я открываю для себя какой-то новый мир, и нужно было постоянно переключаться между прибыльными дизайн-проектами, с одной стороны, и увлекательным миром искусства, с другой. А потом случился финансовый кризис 2008 года, сильно ударивший по строительной отрасли, и мои проекты в сфере дизайна резко сократились. В один из таких сложных кризисных дней, мне поступило предложение присоединиться к кураторской команде Клайпедского Центра Культурной Коммуникации (KCCC). Одним из условий был переезд в Клайпеду, что я и сделала. Получи я это предложение годом ранее, возможно, я бы не согласилась. Но обстоятельства были таковы, что особого выбора у меня не было. Так началась моя кураторская карьера. С самого начала которой мне было хорошо и комфортно, потому что моя экспертиза в дизайне позволяла довольно эффективно работать с любым пространством и объектами, мой художественный опыт поддерживал нужный уровень вдохновения и креативности, и как свежеиспеченному куратору мне не терпелось узнать, что же будет дальше.
Чувствовала ли ты необходимость получения специализированного образования в области кураторства?
В какой-то степени да, потому что во время работы в Клайпедском Центре Культурной Коммуникации я понимала, что каких-то знаний мне не хватает, и я чувствовала необходимость в более продвинутом образовании. Так я подала документы на магистерскую программу по кураторству в Академии Искусств в Вильнюсе. И это были очень интенсивные два года учебы. Я работала на полную ставку в Клайпеде и два-три дня в неделю должна была посещать занятия в Академии. Но, несмотря на изматывающий график, я была очень рада тому, что в Клайпедском Центре Культурной Коммуникации я была вовлечена одновременно в несколько проектов, в которых участвовали специалисты из Парижа, которые, в свою очередь, рассказали мне о программе в École du MAGASIN во Франции. Мало кто знает, но это была первая в Европе специализированная школа для кураторов в рамках Национального Центра современных искусств, которая была открыта еще в конце 80-х годов прошлого века. И через которую прошли многие известные кураторы, галеристы, художники, включая Эстер Шиппер, Флоренс Боннефу из Air de Paris, Доминик Гонсалес-Фёрстер и многие другие. В то время эта институция имела огромное влияние, и я была счастлива, что сразу после магистратуры мне удалось поступить туда. Я переехала во Францию в сентябре 2013 года и провела там девять прекрасных месяцев. Нас было пятеро кураторов, с совершенно разным бэкграундом, из разных стран Европы, кого отобрали для учёбы в École du MAGASIN. И уже с первых дней нам предложили работать над персональной выставкой Лайама Гиллика (Liam Gillick).
И это был год настоящих приключений, потому что во время работы над проектом
мы много ездили по Франции, Швейцарии, Германии, встречаясь с такими профессионалами в своей области, как Фабрис Строун, директором Кунстхалле в Берне, Беатрикс Руф – на тот момент директором Кунстхалле в Цюрихе, Андрэа Беллини – директором центра современного искусства в Женеве, Джованни Кармине – директором Кунстхалле в Сан Галлен и многими другими. Открытость, преданность своему делу, уважение к художникам, с которыми эти люди работали, сильно повлияли на мое видение собственной кураторской практики в будущем.
Не кажется ли тебе противоречащим самой сути кураторства как обладающего модусом “революционного” такой академический подход к подготовке профессиональных кураторов?
Я бы сказала, что курс в рамках École du MAGASIN не был оформлен по академическим канонам. Скорее, это было то, что называется “learning by doing” – постижением знания через практику. У нас была основная выставка Л.Гиллика, которую мы должны были сделать к концу учебного года, а также несколько проектов, над которыми мы работали на протяжение года. Не было ни лекций, ни экзаменов, однако школа предоставляла нам любые ресурсы и все необходимые контакты, например, для знакомства и встречи с людьми, имеющими отношение к проекту. Мы могли много путешествовать, читать, писать, обсуждать с коллегами различные темы.
Выставка Л.Гиллика была посвящена его работам 1990-х годов, и доступных материалов об этом было не так много. Поэтому мы решили сконцентрироваться на самих людях, которые были знакомы с художником, и на основании интервью с ними сделать фильм. Так мы записали интервью с Пьером Юй, Николя Буррио, Эриком Тронси, Эстер Шиппер, Флоренс Боннефу, Доминик Гонсалес-Фёрстер, Стефани Муадон, Дугласом Гордоном и многими другими. Фильм так и не был закончен, но те знания и опыт, которые были получены мною в процессе съемок, значат гораздо больше, чем финальный результат. Ну и сам Лайам Гиллик был источником невероятного вдохновения на протяжение всей работы над проектом; очень открытый и очень щедрый. Он не просто прекрасный художник, но также выдающийся писатель, критик, дизайнер, актер и много других ипостасей. Для меня он был величайшим учителем, даже без непосредственного взаимодействия, и я до сих пор возвращаюсь к этому опыту в своей профессиональной практике.
В итоге, мы сделали его выставку в Гренобле, а после того, как я вернулась в 2017 году в Литву, открыли его персональный проект в Центре Современного Искусства (CAC) в Вильнюсе.
Это было классное время, и я очень рада, что у меня была возможность поучиться в таком месте. Забавно, но сразу после моего выпуска École du MAGASIN закрыли, после более чем 20 лет работы. Но я до сих пор поддерживаю со всеми связь, и мне, конечно, не хватает гор.
В мире существует множество престижных и дорогих программ по кураторству, и ежегодно Бард Колледж выпускает сотни новых кураторов в свободное плавание. Неизбежно возникает вопрос, нужны ли кураторы в таком количестве?
Да, горькая правда в том, что, возможно, арт миру мы не нужны в таком количестве, и никто, на самом деле, не знает, сколько людей найдут свое место в профессиональном мире, даже имея диплом престижных институций.
Хорошая школа, безусловно, важна, но гораздо важнее, что мы постигаем во время практики. Год назад я встречалась со своими одногруппниками по École du MAGASIN, это была пятая годовщина нашего выпуска. Несколько моих коллег поделились тем, что жалеют о потраченном на учёбу времени. Из нашего выпуска я была единственной, кто продолжил кураторскую карьеру. Думаю, нет какого-то однозначного ответа на вопрос, нужны ли кураторы, потому здесь срабатывает множественность факторов, которая приводит или не приводит нас к какому-то месту или результату. Тем не менее, я всё ещё верю, что энтузиазм, решительность, упорный труд и немного удачи, способны воплотить любое из задуманного в жизнь.
Последние шесть лет ты работаешь куратором Центра Современного Искусства (CAC) в Вильнюсе, курировала 13-ую Балтийскую Триеннале. Один из последних проектов – персональная выставка американского художника Микаэля Раковича. Существуют некие ограничения в твоей практике со стороны самой институции?
Мне очень повезло в том, что САС предоставляет мне максимум, как возможностей, так и свободы. Я была знакома с директором Центра Кейстутисом Куйзиносом (Kestutis Kuizinas) ещё со времён учёбы в Академии искусств, где он был одним из моих профессоров. И, когда я вернулась в Литву после программы во Франции, то предложила сделать персональную выставку Даниэля Густава Крамера, с которым мечтала поработать на протяжение долгих лет. Так я попала в команду CAC, можно сказать, со своим персональным проектом. Поэтому даже сейчас я не разделяю проекты на институциональные и фриланс, мне одинаково интересны и важны все они. Например, в прошлом году как независимый куратор я представляла персональную выставку литовского художника Робертаса Наркуса в старейшей галерее Вильнюса “Galerija Vartai”. И неожиданно, это стало одним из шагов к тому, чтобы стать куратором Литовского национального павильона, курируемого САС на следующей, 59-ой Венецианской Биеннале, где будут представлены работы Р.Наркуса.
Насколько изменилась литовская арт-сцена со времён, когда ты только начинала карьеру куратора САС?
Очевидно, что в начале для меня было важно и интересно изучать и наблюдать за самыми заметными художниками и их выставками. Когда я работала в Клайпеде, смотрела за тем, что происходило в Вильнюсе, переехав в Вильнюс, стала следить за всем, что происходит в более широком контексте. Но с момента моей работы в Клайпеде и до нынешнего момента, я делаю проекты с художниками со всех стран мира. Я, действительно, верю, что литовская арт-сцена тесно связана с глобальным арт миром в таком же смысле, как эта связь существует в экономике или политике. Очень многие литовские художники хорошо заметны в интернациональной среде, и часто даже представлены за границей больше, чем в Литве. И это хорошо, особенно для такой небольшой и сравнительно молодой, в плане обретения независимости, страны, как Литва. Когда в начале 90-х, после падения советского режима, стали открываться границы, желание людей уехать было совершенно естественным, ведь они хотели посмотреть “что нас ждет в будущем”, исследовать мир, расширять горизонты. Сейчас я наблюдаю обратную тенденцию. Нам важно оставаться и развивать что-то внутри своей страны. Несомненно, связь со своими корнями очень важна, но также важно себя не ограничивать и не сдерживать.
Можно ли сказать, что чтобы стать “известными” литовские художники/цы должны уехать и состояться где-то, чтобы вернуться уже в другом статусе “успешных” в свою страну? И что тогда является критерием успешности?
Думаю, что быть “известным” в данном случае синонимично быть “видимым”. Причем, чтобы быть видимым глобально, нужно и работать глобально.
И это настоящая привилегия жить в месте, где ты можешь свободно выбирать, чем хочешь заниматься и кем хочешь стать. Поэтому критерии успеха, в данном случае, могут быть очень широкими.
Часто художественные институции приглашают в проекты хорошо оплачиваемых “звездных кураторов” , которые не всегда осведомлены о локальной арт-сцене. В то время, как местные работники делают основной массив работы, часто в формате прекарного труда. Как ты справляешься с этим, будучи институциональным куратором?
Это интересный вопрос. Честно говоря, мне пока не приходит в голову имя какой-нибудь супер оплачиваемой “звезды” в кураторским мире, который/ая могла бы заработать состояние на литовской арт-сцене. Мы, к сожалению, очень маленькие и сами недостаточно богатые для этого.
Для меня одинаково важным является, с одной стороны, работать с опытными и известными кураторами, у которых всегда есть чему поучиться, но также важно и сохранять свой голос. Это баланс, который я стараюсь выдерживать. Выше мы вспоминали 13-ую Балтийскую Триеннале, художественным руководителем которой был французский куратор Винсант Оноре, и я была единственной из пяти кураторов, кто принадлежал этому региону, несмотря на то, что само название триеннале и ее локализация отсылали к балтийскому контексту. Думаю, что это отразилось, в итоге, и на количестве локальных художников, которые были представлены в проекте. Около 30% от общего количества участников были художники Балтийского региона, и только треть из них были из Литвы. Сейчас идет подготовка к 14-ой Балтийской Триеннале, которую в этом году курируют литовский куратор Валентинас Климашаускас (Valentinas Klimashauskas) и португальский куратора Жао Лайа (João Laia), проживающий в Финляндии. На этот раз фокусе будет Восточная Европа. И в этом есть определенный баланс, если посмотреть с более широкой перспективы.
Каким образом в подобных больших международных проектах может быть сохранен баланс между глобальным и локальным? Как кураторы сражаются за то, чтобы местные художники были представлены в достаточном количестве?
Я не думаю, что литовские художники слабо представлены. В САС есть множество проектов, где ежегодно мы показываем именно местных художников. Например, сейчас готовим сразу несколько таких выставок. Ну и сама 14-ая Балтийская Триеннале включает в себя локальный контекст.
Как для молодых художников могут открыться двери больших институций сегодня?
Мне кажется сегодня предостаточно возможностей для молодых людей рассказать о себе миру, даже в сравнение с тем, что было лет 10 назад, и мне как куратору это новое поколение и новое искусство представляется очень интересным.
В САС у нас есть JCDecaux Prize – премия и ежегодная выставка молодого искусства, цель которой состоит в том, чтобы поддерживать и продвигать литовских или базирующихся в Литве художников/иц, равно как поддерживать интерес аудитории к современному искусству в целом. С 2019 года я являюсь координаторкой этой премии. Ежегодно пять молодых кураторов выбирают пять художников, чтобы затем выбрать победителя/цу, который получает приз в размере 4 000 евро и возможность персонального проекта в САС. Кроме того, есть еще выбор профессионального жюри.
Было приятно видеть, как молодые художницы, победительницы прошлых лет, Agnė Jokšė (2019) или Анастасия Смирнова (2018) стремительно покоряли не только литовскую, но и международную арт-сцену, становясь участницами крупных выставочных проектов от Рижской Биеннале до Балтийской Триеннале современного искусства.
